Летят годы… Торопятся, сталкивают со множеством самых разных лиц, характеров, ситуаций; порой память  начинает подводить - не оттого, что ослабела, а потому что число людей, перелистываемых днями, неделями, месяцами, множится, множится… Но есть те, кого даже спустя десятки лет каждый из нас хранит в памяти бесценным сокровищем… Если судьбе было угодно устроить   встречу с настоящим Учителем,   ни лицо его, ни голос, ни весь светлый образ   время не способно будет стереть из памяти…

…………….

Садовое – крохотный посёлок-почка на железнодорожной ветке. Он всё тот же, что и 40 лет назад. И так же неизменен в сердце истинно русский,  зыкинский образ: глубокие  очи, коса вокруг головы, голос грудной, тёплый, волшебный (сколько сказок им пересказано!), имя-песня: Ма-ри-я А-лек-се-ев-на… «Марь-лексевна»…Младенческая память потеряла фамилию, давно нет на этой земле ни самой Марии Алексеевны, ни  крохотного домика её бревенчатого (вот уж диво сказочное!), но имя воспитательницы, «пушкинской няни»,   лицо, доброту неизбывную,  храню бережно, как драгоценную реликвию детства…

…Камышовый рай – Карасук. Первая учительница  - Ткаченко Лидия Михайловна. Самый  звук имени - мягкий, нежный, переливающийся, словно колокольчик далёкой первоклассной поры… Ясные  глаза, необыкновенное добросердечие… Много ли надо  подрастающей детворе? Ласковый  взгляд, терпение, понимание…

 Тёплые руки Лидии Михайловны передали нас, третьеклашек, под  надёжное крыло Деревниной Зои Петровны, учителя русского языка и литературы,  первого классного руководителя. И это, пожалуй,  было самым большим  подарком моих школьных лет…

Спустя годы принято идеализировать прошлое, но Зоя Петровна была личностью такого масштаба, что сложно приукрасить хоть что-то в её роли  формирования нашего коллектива, воспитания любви к литературе и трепетного отношения к языку. Так случилось, что здоровье не позволило этому замечательному педагогу довести нас до выпускного класса. Но она так и осталась нашим классным руководителем, «самой классной классной», и череда сменяющихся «воспитательниц» не смогла занять места Зои Петровны в наших сердцах.  Оглядываясь назад, многое понимаю. Даже то, что было неосознанно вначале:  выбрала свой путь  не только потому, что росла на последней парте  крохотной сельской школы (мама и отец – педагоги), но и оттого, что хотела так же, как и любимая учительница, нести тепло, а не ломать, как пришедшие после неё… (В течение нескольких лет языковед, «взявшая» нас после   Зои Петровны, пыталась поймать меня на …. списывании сочинений, априори уверенная: подросток так писать не может… И даже стоя за моей упрямой спиной во время экзаменационного сочинения в 8 классе, где  вырвалось на волю  оберегаемое от неё до той поры рифмоплётство, осталась верна своему убеждению… Мог ли такой человек стать наперсником, другом, Учителем? Мог ли занять место той, что  отдавала всю себя, даже не работая уже в школе?  Той, что следила за успехами, искренне огорчалась неудачам, всегда готова была распахнуть двери СВОИМ детям?)

Даже те, кто уехал из Карасука, знали, пока жива была Зоя Петровна: есть дом, где им  рады, есть сердце, которое всегда открыто… Как больно осознавать теперь, с «высоты» своих лет, что ответного тепла дарили мало, стремительно убегая вперёд,  делали остановки реже, короче, чем следовало бы… Но они были,  яркие странички – встречи, и дорогие подарки -  редчайшие методические пособия, позволявшие на заре уже моей педагогической деятельности строить уроки так, что не стыдно было бы перед своим Учителем… Наверное, всей жизни не хватит, чтобы оплатить этот долг, долг памяти… Когда я вижу улыбки своих учеников, их ясные глаза, очень хочу верить, что смогла вернуть им крохотную частичку того, что подарила мне Зоя Петровна…

….

Многих замечательных педагогов посылала  мне жизнь. Ещё один огонёк школьной поры – Генн  Яков Антонович. Нет, не огонёк, царский подарок! Всего три года немецкого языка вместе с ним заложили такую прочную базу, что трижды сменявшиеся потом школьные педагоги- «немцы» лишь пожинали урожай, как и двухгодичный курс немецкого языка в институте, промчавшийся  как один день. Разбуди и сейчас среди ночи, отбарабанишь: Ich   bin, du bist… А все эти «презенсы», «имперфекты»… Кажется, к чему они теперь? Но какова была сила воздействия, что   более понятные и близкие по времени «заморочки» старославянизмов и древнерусской грамматики  институтской поры бледнеют перед всплывающими в памяти формами и выражениями чужого языка, а  бесконечная череда шуток-прибауток, вкрапленных между ними, так явственна и теперь…. «Учите играя» - так мог бы звучать сегодня основной принцип преподавания Якова Антоновича.  Да, это был Учитель. Из плеяды тех, кто с большой буквы…

Занимаясь в прошлом году подготовкой  юбилея школы, втянулась в масштабную переписку с выпускниками разных лет. И   словом-паролем звучали, связывая нас воедино, имена тех, кто оставил в сердцах многих  добрый яркий след….А сколько имён, незнакомых доселе, открыла я для себя! Чаще других звучало имя ветерана Великой Отечественной войны  историка Луки Григорьевича Бондарева. Уже после юбилея выпускники первых лет, обнаружившие, что могила их дорогого преподавателя  пришла в упадок, решили установить памятник… Спустя десятки лет… Да, тот, кто ярким лучом освещает нашу жизнь, тот, кто даёт нам бесценные уроки,  остаётся в памяти навсегда, потому что с течением времени  всё явственней: это были не просто школьные предметы, а наука жизни, добра, человечности, искренности, - всего того, чему можно учить, лишь отдавая без остатка душу…