Рай, где берегут запустение

Абхазия встретила нас пасмурной погодой и суровыми лицами пограничников.

- Литературу везете? Откройте и покажите!

Мы, то есть делегация некоммерческого партнерства «Центр современных образовательных технологий», ехали в Абхазию как организаторы Недели русского языка, российского образования и культуры, как представители Министерства образования и науки Российской Федерации. Каждый элемент нашего визита: размещение в гостинице, программа мероприятий, даже экскурсионная программа были заранее утверждены и согласованы с абхазской стороной. Разумеется, согласована была и литература, которую мы везли учителям абхазских школ – книги и журналы, посвященные преподаванию русского языка и организации деятельности школы. Почему же такое пристальное внимание к нам? Ответ на этот вопрос нам дала заместитель министра образования Абхазии Лариса Капба, объяснив, что к ним часто под видом учебной литературы ввозят религиозную, даже во время проведения официальных мероприятий. Убедившись, что наши книги безопасны, нас, наконец, пропустили.

Абхазия оказалась точно такой, как ее описывают в Интернете, если пройтись по первым ссылкам, предложенным Яндексом. Здесь было тепло, и хотелось побыстрее забраться в море, а оттуда уже не вылезать совсем. Здесь было так красиво, что рука все время тянулась к фотоаппарату. А на набережной стоял хорошо выдержанный запах эвкалипта и, закрыв глаза, можно было представить себя в бане, где вот сейчас подбавят парку, и пойдет самый жар.

Но в этой красоте, аромате запахов и блаженстве тепла тут и там напоминала о себе война. Напоминала домами с пустыми глазницами окон без рам, частично заселенными и украшенными стеклопакетами, напоминала оборванным электрическим проводом над железной дорогой где-то за железнодорожным вокзалом, забитыми досками порталами самого вокзала и, самое главное, настроением местных жителей, для которых война как будто вот только сейчас закончилась, и они еще не успели от нее оправиться. Но ведь прошло 5 лет! – недоумевал я, и стал недоумевать еще больше, когда узнал, что события 2008 года здесь войной не считают, настоящая война здесь была в 1992-1993 гг.

Для проведения тренингов и мастер-классов нам предоставили школу № 2 города Сухум (русскую среднюю школу имени А. С. Пушкина). Как мне объяснили во время кофе-брейков учителя, в столице Абхазии есть школы и с более просторным актовым залом, но эту восстанавливали на российские деньги, поэтому она больше всего соответствует нашим целям. Школа была очень симпатичная. Она располагалась в здании гимназии, построенной еще в 1870 году, поэтому здесь были высокие потолки, огромные окна, много света и воздуха. Она очень хорошо соответствовала нашим целям. Не хватало только кондиционера, потому что открытые на шумную улицу окна создавали в тридцатиградусную жару больше проблем, чем комфорта.

Но еще больше опасений у нас вызывали учителя. В процессе переговоров замминистра нас предупредила, что из Гагрского района учителей не будет, «вы же понимаете, что они все заняты курортным бизнесом, и у них сейчас самый горячий сезон». На дворе был конец августа, когда начинаются августовские педсоветы и последняя подготовка школ к учебному году, поэтому слова замминистра звучали как деликатное предупреждение, что мы своим повышением квалификации врываемся в мирные курортные будни, напоминая учителю о его истинном призвании.

К счастью, наши опасения оказались напрасными. Приехали учителя и из Гагр, и из отдаленных сел, не говоря уже о самом Сухумском районе. И они не только физически присутствовали на наших мероприятиях, они хотели активной работы, они хотели не слушать, а что-то делать, и очень старались выполнять наши задания хорошо. Хотя и в этой аудитории находились те, кто приехал, потому что начальство сказало, но их было едва ли больше половины, а это очень хорошее соотношение, достаточное для эффективной работы.

Когда мы планировали свой визит в Абхазию, мы очень хотели сделать акцент на интернет-технологиях, показать, как они меняют учебный процесс и помогают учащимся приобрести умения и качества человека XXI века. Проблема состояла только в том, что интернет в Абхазских школах официально отсутствует. Да и вообще он распространен здесь мало. И это оказалось правдой: даже в четырехзвездочном отеле интернет был платным, а цены на wi-fi подключение сопоставимы с арендой компьютера в российском интернет-кафе. И когда мы говорили о Национальном корпусе русского языка, сетевых профессиональных сообществах и дистанционных технологиях, учителя только постанывали, что это все не для них.

А потом встала одна молодая учительница и сказала, что она получает в месяц 2800 рублей (как большинство абхазских учителей), и этого вполне достаточно, чтобы заплатить 700 рублей за безлимитный мобильный интернет и работать в свое удовольствие. Потому что у всех свой огород или сад, где все растет даже без вмешательства человека. Потому что здесь смеются над нашей северной наивностью, когда мы спрашиваем, можно ли сорвать инжир или виноград, - конечно, можно, иначе он упадет на землю. Потому что рядом Адлер и Сочи, переполненные голодными туристами. Потому что в самой Абхазии уже немало туристов, и очень многие учителя заняты в курортном бизнесе. Наконец, потому что все равно половина учителей сидит в «Одноклассниках», хотя ни у кого нет интернета.

И когда во время последнего тренинга его ведущий, директор ЦСОТ Сергей Буланов, пригрозил учителям, что сертификаты получат только лучшие проекты, мы вынуждены были признать, что все проекты получились очень удачными, всем удалось найти продуктивное применение дистанционным технологиям на уроках русского языка и литературы. Очень приятно было наблюдать, что на протяжении мастер-классов были усвоены все идеи, ярко или незаметно вброшенные нами в зал, очень приятно было видеть, что нас услышали и нам ответили, попытались понять и забить ответный мяч в наши ворота. Нам пытались ответить на самые трудные и болезненные вопросы: зачем нужны дистанционные образовательные технологии, что они меняют в построении урока, что меняют в отношениях учителя и ученика, чем использование наглядных возможностей интернета отличается от использования обычных наглядных пособий.

Поскольку аудитория была большая, мы группировали ее в команды. И надо было видеть, как бесформенная масса разделяется на группы и группочки, как стулья незаметно выстраиваются в круги, а кто-то даже выходит в коридор, чтобы своей эмоциональной дискуссией не мешать окружающим.

По окончании учебных занятий нас ждала обязательная культурная программа: полузаброшенный Ботанический сад; волшебное горное ущелье, слегка покалеченное вмешательством человека; большие и скучные Афонские пещеры, где на двери вагонеток были прикручены деревянные ручки, потому что автоматика давно перестала работать; фантастическая крепость Анакопия, куда мы поднимались сначала на машине, а потом около часа пешком, и откуда было видно горы и море на много километров вокруг и слышно, как звенят колокольчики на шеях коров и овец где-то внизу, в долине; наконец, Ново-Афонский монастырь, с блестящими до рези в глазах куполами и обшарпанными стенами, к которым были прикреплены веревки для белья, как в бедном квартале южного города.

Но очаровывала, пугала, отталкивала и привлекала сама Абхазия. Здесь водитель может обидеться, если ты пристегнешься, потому что видит в этом неуважение и недоверие к себе. Здесь на дорогах царствуют коровы, которых аккуратно и боязливо объезжают машины. Здесь немодно показывать поворот. Здесь даже в лучшей гостинице трудно получить чек за оплату проживания. Здесь домашнее вино называют свойским. Здесь берут деньги за то, что ты идешь на могилу первоапостола Симона. Здесь на границе можно встретить пятичасовую очередь, а возле поста ГАИ очередь поменьше, с тысячерублевыми купюрами в руках. Здесь не закрывают машины, а только забирают ценные вещи, чтобы их не похитили через открытые окна. Здесь не надо платить за вход, если идешь в качестве гостя ветерана войны. Здесь живут в бедности и ездят на «Лексусах». Здесь жизнь еще более причудливая, чем в России.

Обидно только, что этот райский край, наполненный цветами, находится в запустении, и запустение берегут как самый дорогой памятник, который нужно обязательно передать потомкам.