Языковая интерпретация пространства как составляющая лингвистического анализа художественного текста Громова В.И., г. Саратов На современном этапе развития лингвистической науки уже воспринимается как аксиома то, что филологический анализ художественного текста основан на единстве лингвистического, литературоведческого и культурологического подходов. Академик В.В. Виноградов еще в 50-х годах писал: «По моему глубокому убеждению, исследование языка (или, лучше, стилей) художественной литературы должно составлять предмет особой филологической науки, близкой к языкознанию и литературоведению, но вместе с тем отличной от того и другого» [Виноградов 1959: 3-4]. Во второй половине ХХ века поиски новых приемов анализа художественного текста привели к тому, что «медленно, но неуклонно изменяется сама лингвистика. Она уже вместила в себя многое из того, что прежде с ходу объявлялось как «нелингвистическое» [Ревзина 1999: 315]. В применении к интерпретации художественного текста стали использоваться термины «концепт», «концептуальный анализ», обозначающие базовые понятия когнитивной лингвистики, которая «исходит из понимания языка как основного средства выражения знаний о мире» [Везерова, Сиверина 2002: 82]. Лингвистика обогатилась такими понятиями, как: «дискурс», «нарратив», «эмпатия» и «фокус эмпатии», «свободный/ косвенный дискурс», «интерпретационная лингвистика», «интертекст», «прецедентный текст» и др. Сформировалась лингвистика текста, объединяющая индуктивный и дедуктивный пути исследования. Однако курс ЛАХТа в послевузовском образовании до сих пор сохраняет только практическую направленность: изучаются художественные тексты с использованием терминов системной лингвистики, стилистики и риторики, и совершенно игнорируются современные проблемы лингвистики текста. Ю.А. Печенина, анализируя особенности изучения ЛАХТа в вузе, отмечает: «Вузовская практика обходит молчанием такие, например, проблемы, как текст и стиль, текст и жанр, текст и дискурс, текст и время, текст и проблема точки зрения, не обращает внимания на такую сущностную характеристику текста, как его целостность… При таком подходе от студента требуется лишь правильное «прикрепление терминологической этикетки» [Печенина 2001: 341]. В школе и послевузовском образовании сужается также понимание пространственно-временной организации текста. В данной статье мы хотим обратить внимание на то, как можно расширить возможности изучения ЛАХТа в школе и обучения данному виду анализа учителей на примере языковой интерпретации пространственных отношений. Необходимо, в первую очередь, заметить, что термин «пространство» стал активно использоваться в последние годы в работах философов, лингвистов, литературоведов и ученых других областей знаний, видимо, потому, что данные исследования подошли к такому качественному этапу анализа и обобщения, когда «возникает естественная потребность выхода на следующий уровень абстракции, потребность более широкого взгляда на полученные результаты» [Прохоров 1999: 450]. И понятие «пространство», вероятно, более всего соответствует данному уровню. Например, в работах лингвистов понятие «пространство» может использоваться для обозначения единой суперкатегории пространственно-временной локализации [Булыгина, Шмелев 1997], Т.В. Матвеева характеризует пространство как одну из текстовых категорий [Матвеева 1990], Ю.С. Степанов определяет язык как пространство [Степанов 1985]. В связи с моделированием лингвистических систем Е.С. Кубрякова вводит понятие признакового пространства [Кубрякова 1967]. Ю.Е. Прохоров говорит о том, что языковая/ речевая личность реализуется в языковом/ речевом пространстве [Прохоров 1999]. На уровне когнитивного анализа актуальным является понятие «когнитивное пространство» [Красных 1997]. Е.И. Диброва применительно к тексту говорит о пространстве графическом и собственном семантическом [Диброва 1999]. О.В. Волков ведет речь о референтном пространстве [Волков 1999]. Семантическая категория пространства, или категория локативности, как утверждают, например, А.В. Бондарко и В.Г. Гак, представляет собой «языковую интерпретацию мыслительной категории пространства» [Бондарко 1996: 5]. Данная категория в настоящее время активно исследуется лингвистами, и этот интерес, вероятно, обусловлен ее концептообразующим потенциалом при актуальном сейчас когнитивном подходе к языку. Данная категория в первую очередь анализируется на материале лексико-семантических классов существительных, наречий, глаголов, прилагательных (О.Ю. Богуславская, В.В. Васенькин, Л.М. Васильев, В.Л. Ибрагимова, В.А. Коробейникова, Ю.С. Степанов, В.В. Тихонова, Е.С. Яковлева и др.) и на материале синтаксиса. Структурно-семантический синтаксис позволил синтаксическим формам с пространственной семантикой занять позиции неприсловных и даже структурно-обязательных членов предложения (Н.Ю. Шведова, В.А. Белошапкова и др.). Семантический (в первую очередь – логико-синтаксический) синтаксис заявил о пространственном смысле как одном из наиболее важных в моделировании семантической структуры предложения (Н.Д. Арутюнова, М.В. Всеволодова, Г.А. Золотова, Е.Н. Ширяев и др.). Наше мини-исследование представляет собой сравнение художественного и публицистического текстов в аспекте особенностей интерпретации в них пространственных отношений. Исходным в анализе является мнение В.Г. Гака о том, что основным средством выражения локальных отношений в языке является синтаксическая конструкция А (подлежащее) + r (локальное отношение) + L (локализатор) [Гак 1998: 79]. Например: Даша пошла в лес; Мы сели в лодку; Я залезла на самую высокую яблоню и т.п. Материалом для анализа послужили отрывок из поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души» (художественный текст - ХТ) и письмо-статья того же автора «Женщина в свете» из книги «Выбранные места из переписки с друзьями» (публицистический текст - ПТ). В качестве единицы исследования выбрана предикативная единица (ПЕ), по школьной программе – простое предложение. Проанализированный материал позволил обнаружить следующие особенности текстов и формируемого в них пространства. В анализируемом фрагменте ХТ представлено, как нам думается, социально-бытовое пространство, органическим продолжением которого является «география внешнего вида»: Шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владенья до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное все было припрятано с необыкновенным вкусом. Здесь уместно вспомнить высказывание М.М. Бахтина: «В основе «Мертвых душ» лежит «веселое (карнавальное) хождение по преисподней, стране смерти» [Бахтин 1975: 488]. В письме-статье «Женщина в свете» Н.В. Гоголь поднимается до описания ментального (высшего, отвлеченного, идеального) пространства, в котором актуализируется идея пути как способа спасения души: Душа жены – хранительный талисман для мужа, оберегающий его от нравственной заразы; она есть сила, удерживающая его на прямой дороге, и проводник, возвращающий его с кривой на прямую; и наоборот, душа жены может быть его злом и погубить его навеки. Таким образом, в ХТ преобладает реальное (объективное) пространство, а в ПТ – концептуальное (субъективное) пространство. Как утверждает Т.В. Матвеева, «степень индивидуальности и развернутости объективно-пространственной характеристики текстового содержания зависит от целеустановки автора» [Матвеева 1990: 109]. В связи с этим заключаем, что в ПТ автор создает идеальный образ женщины, а в «Мертвых душах» Н.В. Гоголь описывает «географию внешнего вида» женщины (М.М. Бахтин). Остановимся более подробно на анализе некоторых языковых средств, интерпретирующих пространственные отношения в анализируемых текстах. Используя концепцию логико-синтаксических типов предложения Н.Д. Арутюновой [Арутюнова, Ширяев 1983], отмечаем, что в ПТ и ХТ наблюдается 2 логико-синтаксических типа предложений: 1. характеризации: Оставивши все прочее в сторону, посмотрим на нашу Россию (ПТ), Легкий головной убор держался только на одних ушах (ХТ); 2. бытийные: Вокруг вас так много страданий (ПТ), Там-то именно и была самая погибель (ХТ). Заметим, что бытийные предложения отличает от предложений характеризации (в нашем аспекте – локальных) то, что в бытийных предложениях данным, известным является место, а сообщаемым – его «предметное наполнение». В локальных предложениях, наоборот, исходным пунктом сообщения служит известный говорящему предмет, а сообщаемым – местопребывание этого предмета. Ср.: В зоопарке есть слон и Этот слон есть в зоопарке [Там же, 12]. Преобладание предложений характеризации является общим для всех текстов. Это может быть подтверждено, в частности, мнением Н.Д. Арутюновой о том, что особенность русского синтаксиса состоит в постпозиции обстоятельства места: Её наиумнейшие убеждения, с которыми она бы захотела обратить на путь нынешний свет, в виде злых эпиграмм посыплются обратно на ее же голову – ПТ; Длинные перчатки были надеты не вплоть до рукавов, но обдуманно оставляли обнаженными возбудительные части рук повыше локтя - ХТ. На втором месте в анализируемом материале находятся бытийные предложения. В ХТ преобладают бытийные предложения, изображающие «область бытия внешнего вида как фрагмент мира»: В нарядах их вкуса было пропасть, в результате чего формируется пространство как частный, мелкий мирок шляпок и женских ручек. В ПТ бытийные предложения помогают показать «область бытия человека как духовную личность»: В вас та неведомая сила. Анализируя локализатор в синтаксических конструкциях рассматриваемых текстов (по школьной программе – обстоятельство места), мы пришли к выводу, что в ХТ преобладают обстоятельства, обозначающие место действия (в лице, в глазах, напереди, сзади), а в ПТ играют одинаково важную роль обстоятельства, обозначающие конечный пункт и место действия (в душу, в сторону, на путь; в свете, перед вами). Думается, в ХТ преобладание обстоятельств со значением местонахождения связано с актуализацией в нём описания как художественного средства. ПТ в этом отношении не маркирован. В анализируемом ПТ количество существительных с пространственной семантикой приблизительно одинаковое: имя локума («пространство или предмет, относительно которого определяется местонахождение предмета (действия, признака) и характер их взаимоотношений (статический, динамический» [Всеволодова, Владимирский 1982, 6]) встречается в 1/5 части ПЕ, в ХТ имя локума представлено значительно чаще (» 1/3 часть от всех ПЕ). Таким образом, в анализируемом ХТ компонент с локальным значением более важен, чем в публицистическом. Заметим, что в ПТ выше, чем в ХТ, повторяемость основных пространственных ориентиров. Так, в письме-статье «Женщина в свете» ориентиры общество и свет, синонимичные в значении «узкий круг избранных людей», в совокупности употреблены 16 раз. Мы склонны думать, что в ПТ повторяемость служит стилевым средством усиления выразительности. Следующее наблюдение касается распределения существительных с пространственной семантикой по лексико-семантическим разрядам. В.Л. Ибрагимова выявляет группы существительных с пространственной семантикой, которые могут выступать в функции пространственных локализаторов. В первую очередь это существительные, выражающие данную семантику лексически, например, слова самой общей локальной семантики (пространство, место), топонимическая лексика (лес, гора, поле), обозначение населенных пунктов (город, деревня), сторон света (север, юг), путей передвижения (тропинка), различных помещений (дом, комната) и некоторые др. [Ибрагимова 1986: 25]. В проанализированных текстах данные слова сконцентрированы в нескольких группах (4 из 8). В ХТ более всего представлены слова, обозначающие предметы и приспособления деятельности (дверь, экипаж, паперть, коляска). Периферийная сема пространства актуализирована в существительных, обозначающих части тела (талия, шея, плечи, локоть) и одеяние (платье, рукав). В ПТ преобладают существительные, обозначающие пути передвижения (с небес, в сторону, на дороге, на путь, во глубину), причем все слова этой группы обозначают мысленный, ментальный путь. В ПТ переход из одного ЛСР в другой более свободен, чем в ХТ и ОБР, за счет метафоричности, например: на углах мира. В ХТ локумы-существительные позволяют проследить сюжетную линию, то есть они являются текстообразующей категорией. В ПТ мы наблюдаем антропоцентричность пространства, пространство здесь всегда осмысливается в преломлении к адресату. Например: У вас нет способности распознавать и исцелять болезни, и я вам не дам такого совета, какой бы мне следовало дать всякой другой женщине, к тому способной (ПТ). Таким образом, специфику концептуализации пространства при сравнении ХТ и ПТ можно охарактеризовать, используя следующие оппозиции: - социально-бытовое пространство (ХТ) / ментальное (ПТ); - объективное, реальное пространство (ХТ)/ субъективное, идеальное (ПТ); - направленное пространство (ПТ) / ненаправленное (ХТ). На наш взгляд, представленное в этой статье исследование может послужить хорошим подспорьем для лингвистического анализа художественного текста в школе. Данный материал может быть использован учителями на уроках словесности, на факультативах и в других формах обучающей деятельности. Список литературы: 1. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип. М., 1983. 2. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. 3. Бондарко А.В. Локативность // Теория функциональной грамматики: Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. С.-Пб., 1996. 4. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира: (На материале русской грамматики). М., 1997. 5. Везерова М.Н., Сиверина Е.Г. Единство лингвистического, литературоведческого и культурологического подходов при анализе художественного текста // Предложение и слово. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2002. 6. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М. 1959. 7. Волков О.В. Художественный текст и символика авторских проекций // Структура и семантика художественного текста. М., 1999. 8. Всеволодова М.В., Владимирский Е.Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М., 1982. 9. Гак В. Г. Языковые преобразования. М., 1998. 10. Диброва Е.И. Пространство текста в композитном членении // Структура и семантика художественного текста: Доклады 11 Международной конференции. М., 1999. 11. Ибрагимова В.Л. Отражение в языке категории пространства. // Исследования по семантике. Уфа, 1986. С. 18-26. 12. Красных В.В. Когнитивная база vs культурное пространство в аспекте изучения языковой личности // Язык, сознание, коммуникация. М., 1997. Вып. 1. 13. Кубрякова Е.С. К вопросу о пространственном моделировании лингвистических систем // Вопросы языкознания. 1967. №2. 14. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск, 1990. 15. Печенина Ю.А. Лингвистический анализ художественного текста в вузе // Текст. Структура и семантика. Доклады V111 Междунар. конф. 1. М., 2001. 16. Прохоров Ю.Е. Коммуникативное пространство языковой личности в национально-культурном аспекте // Материалы 1Х Конгресса МАПРЯЛ. М., 1999. 17. Ревзина О.Г. Методы анализа художественного текста // Структура и семантика художественного текста. Докл. V11 Междунар. конф. М., 1999. 18. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М., 1985. Цит. по: Проблемы преподавания русского языка и литературы: Методология. Методика. Практика. Сборник материалов международной научно-практической конференции (Белгород, 2 октября 2007 г.). – Белгород: ИПЦ «ПОЛИТЕРРА», 2007. – С. 58-63.