№20

На­пи­ши­те со­чи­не­ние-рас­суж­де­ние, рас­кры­вая смысл вы­ска­зы­ва­ния из­вест­но­го рус­ско­го пи­са­те­ля М. Е. Сал­ты­ко­ва-Щед­ри­на: «Мысль фор­ми­ру­ет себя без утай­ки, во всей пол­но­те; по­это­му-то она легко на­хо­дит и ясное для себя вы­ра­же­ние. И син­так­сис, и грам­ма­ти­ка, и знаки пре­пи­на­ния охот­но ей по­ви­ну­ют­ся».

(1)Когда я учил­ся в школе, два пред­ме­та не да­ва­лись мне со­вер­шен­но – пение и ри­со­ва­ние. (2)Пение, что есте­ствен­но, не­до­ступ­но было ребёнку, у ко­то­ро­го аб­со­лют­но не было слуха. (3)Но эта про­бле­ма ре­ша­лась пунк­ту­аль­ным по­се­ще­ни­ем школь­но­го хора, где я пел еле слыш­но, а за это моё усер­дие ста­ви­ли твёрдую четвёрку, и я был этим страш­но до­во­лен.

(4)А вот с ри­со­ва­ни­ем всё об­сто­я­ло на­мно­го хуже.

(5)По­это­му в ше­стом клас­се, когда уже за вто­рую чет­верть мне «све­ти­ла» трой­ка, ро­ди­те­ли меня пре­ду­пре­ди­ли, что если трой­ка в чет­вер­ти и в самом деле ока­жет­ся, то на ка­ни­ку­лах на экс­кур­сию в сто­ли­цу с клас­сом я не поеду, и ни­ка­кие слёзы при этом мне не по­мо­гут. (6)Вот по­че­му, когда наш учи­тель по ри­со­ва­нию, Эд­мунд Ан­то­но­вич, почти перед самым окон­ча­ни­ем вто­рой чет­вер­ти объ­явил, что на сле­ду­ю­щем уроке у нас будет ри­су­нок на оцен­ку, я понял бес­по­во­рот­но, что сто­ли­цы не ви­дать как своих ушей.

(7)Эд­мунд Ан­то­но­вич пришёл к нам в класс толь­ко в этом году и толь­ко на этот год. (8)Во­об­ще-то он вёл изо­сту­дию для одарённых детей во Двор­це пи­о­не­ров, а к нам его при­ве­ли не­из­вест­ные мне об­сто­я­тель­ства.

(9)Я не знаю, как он там в своей изо­сту­дии с одарёнными управ­лял­ся, но с нами, обык­но­вен­ны­ми, упра­вить­ся он не мог, но всё время что-то усерд­но ри­со­вал и по­ка­зы­вал у доски, аб­со­лют­но не об­ра­щая вни­ма­ния на тво­рив­ший­ся та­ра­рам. (10)Одно толь­ко было в нём плохо: оцен­ки он ста­вил страш­но при­дир­чи­во, и я у него из-за этого не вы­ле­зал из троек, а от пред­сто­я­щей класс­ной ра­бо­ты за­ви­се­ло для меня бук­валь­но всё.

(11)На­ко­нец на­сту­пил этот три­жды про­кля­тый день! (12)Эд­мунд Ан­то­но­вич, сияя, как в празд­ник, вошёл в класс и объ­явил, что се­год­ня со­сто­ит­ся-таки класс­ная ра­бо­та, на ко­то­рой мы долж­ны будем на­ри­со­вать ри­су­нок на тему «Пер­вый снег».

(13)Я не­сколь­ко раз при­леж­но на­чи­нал ри­со­вать и сразу почти бро­сал, по­то­му как ри­сун­ки мои вы­гля­де­ли так страш­но, что мне даже в го­ло­ву не при­шло бы сда­вать их, – всё равно была бы вер­ная двой­ка. (14)Это была ка­та­стро­фа! (15)Те­перь всё было кон­че­но! (16)И тогда я от пол­ной безыс­ход­но­сти ре­шил­ся на дикий по­сту­пок. (17)Я от­крыл в тет­ра­ди для ри­со­ва­ния чи­стый лист и всеми цвет­ны­ми ка­ран­да­ша­ми, ко­то­рые у меня были, вме­сто ри­сун­ка, на­пи­сал на нём круп­ны­ми бук­ва­ми сле­ду­ю­щее.

        (18)КАР­ТИ­НА. (19)ПЕР­ВЫЙ СНЕГ. 

(20)Утро. (21)Ночью был сне­го­пад. (22)Это был пер­вый снег в этом году. (23)Снег шёл долго, и те­перь крас­ная че­ре­пи­ца на кры­шах ма­лень­ких до­ми­ков под сне­гом почти не видна. (24)Одни толь­ко крас­ные трубы тор­чат, а из труб вы­со­ко под­ни­ма­ют­ся к небу хво­сты бе­ло­го и не­по­движ­но­го дыма. (25)Снег на де­ре­вьях, на кры­шах и на до­ро­гах. (26)Он ис­крит­ся под утрен­ним солн­цем и сле­пит глаза. (27)Дети кри­чат и сме­ют­ся, ка­та­ют огром­ные снеж­ные шары и лепят из них весёлых сне­го­ви­ков. (28)Один уже даже готов, и у него вме­сто рук две лыж­ные палки. (29)А с вы­со­кой горы перед до­ми­ка­ми спус­ка­ют­ся к детям кло­у­ны, и в руках у них за­ме­ча­тель­ные воз­душ­ные змеи и цвет­ные шары. 

(30)6б класс, Кра­мер Алек­сандр. 

(31)Урок ри­со­ва­ния был один раз в не­де­лю, и я про­сто не знаю, как дожил до сле­ду­ю­ще­го урока. (32)Помню, что даже лю­би­мые свои книж­ки не мог чи­тать ни ми­ну­ты, по­то­му что не по­ни­мал ни слова, и на уро­ках тоже при­сут­ство­вал толь­ко фи­зи­че­ски, а все мои мысли были за­ня­ты тем, что я на­тво­рил, и тем, что после этого будет. (33)По­это­му, когда на сле­ду­ю­щем уроке ри­со­ва­ния Эд­мунд Ан­то­но­вич раз­дал нам наши аль­бо­мы, я чуть не ли­шил­ся со­зна­ния, с ужас­ным пред­чув­стви­ем от­кры­вая свой про­кля­тый «ри­су­нок». 

(34)И вдруг... (35)Я не верил своим гла­зам: на зло­по­луч­ном листе сто­я­ла огром­ная крас­ная пятёрка, ко­то­рую дер­жал в руках ма­лень­кий рыжий клоун! (36)А потом пятёрка по­яви­лась и в класс­ном жур­на­ле! 

(По А.Б. Кра­ме­ру) * 

* Кра­мер Алек­сандр Бо­ри­со­вич – со­вре­мен­ный пуб­ли­цист