Компьютерная презентация

«Казанские испытания графа Льва Толстого»

                                                      Зиннатуллина М.М., учитель русского языка и литературы

(слайды №1, №2)Почти шесть лет жизни Льва Толстого в Казани, с 1841 по 1847 год – это целая «эпоха развития», когда подросток становится юношей – время важное для формирования человека. Тринадцатилетним мальчиком приехал Толстой в Казань, девятнадцатилетним юношей уезжает он отсюда в Ясную Поляну.

«Казань возбуждает во мне своими воспоминаниями неприятную грусть[1]», - писал Л.Н.Толстой жене в 1876 году, будучи в Казани проездом в Оренбург. Эта строгая оценка города, данная великим писателем, позволяет утверждать, что Казань действительно сильно повлияла на становление личности Толстого и на его будущее творчество. (слайд №3)

Семья Толстых имела давние связи с Казанью. Ещё прадед - Андрей Иванович Толстой - в 1754 – 1759 годах служил здесь секунд-майором, а несколько позднее был воеводою в Свияжске. (слайд №4)  В этом же городе прошла молодость деда – Ильи Андреевича, бывшего затем  в 1815 – 1820 годах губернатором Казани (его прах покоится на кладбище Кинического монастыря). В Казани в юности подолгу жил отец – Николай Ильич.

Лев Николаевич в двухлетнем возрасте потерял мать, а в девятилетнем – отца. Опеку над осиротевшими детьми взяла сестра отца, Пелагея Ильинична. В 1841 году семья Толстых переехала в Казань.

Лев Николаевич жил в Казани 160 лет назад. С 40-х годов ХIХ столетия Казань сильно изменилась. Но он сохранил характерные особенности планировки и своеобразие архитектурного облика. Какой же была Казань времен Толстого? (слайд №5)

В городе с населением более сорока тысяч человек насчитывалось 160 улиц и шестнадцать площадей. В нижней части ютилась беднота. Городская аристо­кратия жила, в основном, на Грузинской улице, шед­шей по прямой линии от Арского поля до стен Кремля. (слайд №6) Во всю ее длину были устроены торговые мостовые, по которым экипажи скользили легко и бесшумно. Дома отличались разнообразием и красотой архитектуры.

На Арском поле - месте общественных гуляний (слайд №7)  ­- рядом с Сибирской заставой находился Родионовский институт благородных девиц.(слайд №8) Далее шли военная площадь и манеж для обучения гарнизонных войск, почтовая контора, лютеранская церковь, прекрасный дом Мусина-Пушкина, здания Второй мужской гимназиии Дворянского собрания(слайды № 9,10)

В этой части города и поселились Толстые в доме Горталова на Поперечно – Казанской улице (ныне ул. Красина, 15). (слайд №11)  Сейчас этот дом определен в качестве музейного объекта Толстому.

         Два с половиной года ушло на подготовку к экза­менам. Позже герой трилогии «Детство. Отрочество. Юность» признается откровенно: «Я поневоле и неохот­но готовился к университету[2]». Гораздо интереснее, чем скучное заучивание учебников, было для юного Толстого самостоятельное чтение. «В то время,- рассказывает - герой «Юности»,- только начинали появляться «Монтекристы» и разные «Тайны», и я зачитывался романа­ми Сю, Дюма и Поль де Кока[3]». (слайд №12) Для поступления на восточный разряд университета нужно было сдать экзамены по истории, географии; статистике, математике, русской словесности, логике, латыни, французскому, немецкому, английскому, араб­скому и турецко-татарскому языкам.

Почему Толстой выбрал именно восточный разряд философского факультета?

Главную роль сыграла слава Казанского универси­тета как крупнейшего центра востоковедения и возмож­ность практического овладения языками. Преподава­тель университета англичанин Э. П. Турнерелли в своем сочинении «Казань и ее обитатели» отмечал: «Город Казань единственный в мире, который обладает уни­верситетом, где соединяются в таком большом числе персы, монголы, турки, татары, армяне и прочие изу­чающие восточные языки; благодаря такому скоплению народностей студент постоянно. имеет возможность упражняться практически, ежедневно посещать восточ­ных представителей; он их встречает каждую минуту на улице, на прогулках ... Вот, конечно, преимущества, что­бы изучать восточные языки, которых никакой другой город в Европе не мог бы предложить[4]»

Распространившееся в обществе увлечение ориенталистикой, крупные научные силы восточного разряда, где преподавали ученые европейской известности - профессора Ф. Х. Эрдман, И. Н. Березин, А. К. Казембек, О. М. Ковалевский, возможность дипломатической карье­ры - все это привлекло юного Толстого. Да и тетушка хотела видеть его послом в Турции. (слайд №13)

При всей способности Толстого к усвоению иностранных языков для систематического изучения их у пытливого и жизнерадостного 16-летнего юноши не хватало терпения и времени.

Среда, к которой принадлежали Юшковы, вела праздную жизнь, заполненную карточной игрой, тан­цами, приемами. Для званых обедов выписывали луч­шие сорта вин, заказывали заморские деликатесы, при­глашали цыган. Такая жизнь требовала больших расходов, источником которых был труд крепостных крестьян. Не только помещики, но и многие профессора университета отличались жестокостью по отношению к крепостным. 

Только немногие представители казанской интелли­генции, вроде Э. П. Перцова, Н. И. Второва, были противниками крепостничества. Профессор университе­та Д. И. Мейер говорил студентам: «Каждый, в ком есть человеческое сердце, невольно сознает всю неле­пость крепостного права. Для нас должно быть ясно, что крепостным необходимо дать свободу[5]».

Общество, к которому принадлежал Толстой, мало способствовало серьезным занятиям. Казань в ту пору была своего рода столицей всего Поволжья и При­камья. На зиму сюда съезжались помещичьи семьи не только из уездов, но и из других губерний.  «Весело проходила зима в Казани. Бал за балом, маскарад за маскарадом. Гостиный двор с утра до ве­чера обставлен экипажами, магазины наполнены... все хлопочут, все спешат повеселиться»,- писали «Казан­ские губернские ведомости» в 1844 году.

Увлечение светской жизнью, с одной стороны, и все чаще появляющиеся мучительные мысли о несоответ­ствии жизни представителей высшего общества, к ко­торому он принадлежал, с жизнью угнетенного народа, с другой стороны, мешали сосредоточить внимание на механическом заучивании языков. Экзамены за первый год обучения он сдать не смог.

Чтобы не оставаться на второй год, Лев Толстой перевелся на юридический факультет, считая, что там получит больше полезных знаний для практической деятельности.

В 1845 году братья Толстые переехали в дом Киселевского по Большой Красной улице (ныне дом 68, где находится институт усовершенствования учителей). Комната Льва Николаевича находилась на втором эта­же, за хорами. (слайд №14)

В университете его увлекли лекции молодого про­фессора Дмитрия Ивановича Мейера - одного из пе­редовых людей своего времени. Он  был сторонником освобождения крестьян, возглавлял кружок передовых студентов.

Как-то Мейер  высказал о Толстом свое мнение: «Сегодня я его экзаменовал и заметил, что у него вовсе нет охоты серьезно заниматься; а это жаль, у него такие вырази­тельные черты лица, умные глаза, что я убежден, что при доброй воле и самостоятельности он мог бы сделаться замечательным человеком[6]». (слайд №15)

Профессор Мейер дал Толстому для курсовой рабо­ты тему о законодательстве Екатерины II. Эта работа открыла eму новую область умственного самостоятельного труда. Он при­шел к выводу, что Екатерина IIбольше заботилась о своей славе, нежели о пользе для крестьян.

В жизни Толстого как бы сталкивались две силы: внешняя – беззаботная весёлая жизнь - и внутренняя – напряженная работа над собой. Кутежи, весёлые пирушки были в обычае у студентов тех времен. Министр просвещения России А. С. Норов, посетивший Казань, писал: «У меня казанские студенты молодцы, политикой не интересу­ются, а попить и погулять их дело». От политики были действительно далеки студенты-аристократы, к числу которых принадлежал и Лев Толстой. В рассказе «После бала» Толстой  вспоминает: «Был я в то время студентом в провинциальном университете. Не знаю, хорошо ли это или дурно, но не было у нас в то время в нашем универ­ситете никаких кружков, никаких теорий, а были мы просто молоды и жили, как свойственно молодости: учились и веселились ... Главное же мое удовольствие составляли вечера и балы[7]».

Особенно часто бывал Толстой у Екатерины Дми­триевны Загоскиной - начальницы Родионовского ин­ститута благородных девиц, в котором воспитывалась его сестра Мария Николаевна. Здесь он позна­комился с  Зинаидой Модестовной Молоствовой, которая стала первой любовью юноши Толстого. (слайд №16)  Ей он посвятил стихотворение, которое перекликается со страницами дневниковых записей 1851 – 1852 годов.

Давно позабыл я о счастье-

Мечте позабытой души-

Но смолкли ничтожные страсти

И голос проснулся любви…

На небе рассыпаны звезды;

Всё тихо и темно, всё спит.

Огни все потухли: уж поздно,

Одна моя свечка горит…

Уже студентом Лев Николаевич интересовался театром и сам участвовал в театральных представле­ниях. (слайд №17)  В числе участников любительских спектаклей, дававшихся в Казани, был Дмитрий Алексеевич Дьяков. Знакомство с ним Толстого вскоре перешло в крепкую дружбу. Эта дружба послужила ему материалом для изображения в «Отрочестве» и «Юности» дружбы Ни­коленьки Иртеньева с Дмитрием Нехлюдовым.

         На втором курсе юридического факультета Льва Николаевича заинтересовала теория права, и он стал изучать ее. Но чем больше вникал в нее, тем все более убеждался, что есть что-то неладное в этой науке. Он стал сомневаться в пользе университетского образова­ния: «Мы ... вправе ожидать, что выйдем из этого храма знающими людьми. А что вынесем мы из университета? Подумайте и отвечайте по совести - что вынесем мы из этого святилища? На что будем пригодны, кому нужны[8]?»       (слайд №18)

12 апреля 1847 года Лев Николаевич подает прошение о выходе из университета.(слайд №19)   Причину своего шага он объяснил сам: «Когда я был в Казани в универси­тете, в первый год действительно ничего не  делал. На второй год я стал заниматься. Тогда там был профессор Мейер, который заинтересовал меня и дал мне работу - сравнение «Наказа» Екатерины с «духом за­конов» Монтескье. И я помню, меня эта работа увлек­ла, я уехал в деревню, стал читать Монтескье, это чтение открыло мне бесконечные горизонты. Я стал читать Руссо и бросил университет, именно потому, что захотел заниматься. А там я должен был заниматься тем и учить то, что меня не интересовало и не было мне ни на что нужно[9]».

Кончили курс в университете братья Толстого­ Сергей Николаевич и Дмитрий Николаевич. Покинул Казань в конце апреля и Лев Николаевич. Уезжал он со своей квартиры в доме Петонди, где снимал фли­гель - ныне дом 11 по ул. Дзержинского.(слайд № 20)

Университет привил юноше Толстому любовь к ис­тинным знаниям, подсказал ему самостоятельный путь развития. Во главе университета, когда учился в нем Толстой, стоял Н. И. Лобачевский. Позже Лев Нико­лаевич рассказывал: «Я его хорошо помню. Он был всегда таким серьезным и настоящим ученым. Что он там в геометрии делает, я тогда не понимал, но мне приходилось с ним разговаривать как с ректором ... Ло­бачевский, помню, очень тогда со мной хорошо говорил, жалея, что мои университетские занятия так плохо удались, говорил: «было бы печально, если бы ваши выдающиеся способности не нашли себе применения[10]»

Лев Николаевич позднее неоднократно посещал Казань. Проездом на Кавказ весной 1851 года он навестил дядю В.Ю.Юшкова в его деревне, начальницу Родионовского института (где училась его сестра Мария) Е.Д.Загоскину. Обычно Толстой доезжал до Нижнего Новгорода поездом, там пересаживался на пароход. Заезжал он в Казань и в конце мая 1862 года, ежегодно в 1871 – 1876 годы и в 1878 году. В 1876 году пароход перед Казанью сел на мель. Его стащили, но требовался ремонт, и Толстой на это время остановился в гостинице.

Казанские мотивы легли в основу автобиографических повестей «Отрочество» и «Юность», рассказов «После бала», «Святочная ночь», «Записки маркера», романа «Воскресение».

Идут годы, но Казань бережно хранит память о юности Толстого. В память о великом писателе установлен бюст.(слайд №21)  Изданы постановления Кабинета Министров (№696 от 27.09.2000 г.) и Главы администрации города Казани (№1985 от 09.10.2000 г.) об основании музея Л.Н.Толстого в Казани.